ГОЛУБОЙ КОНВЕРТ

Вернулась из магазина с покупками. Открываю почтовый ящик и вдруг вижу необычный конверт, голубой и объёмный, незнакомый почерк на конверте. Думала, что ошибка, но нет, адресат наш. Внимательно рассматриваю голубой конверт, и всё всплывает в моей памяти:

--Мордовец Володя, небольшой мальчик, с круглым лицом и немного странными глазами, в которых постоянное удивление и непонимание того, что происходит, мальчик, который требовал внимания. Я помню: он сидел на первой парте в среднем ряду и часто дёргал учителя за одежду, обращая и привлекая к себе внимание. Учился тяжело, еле-еле переходя из класса в класс. Да, конверт голубой он него, от Володи Мордовца. Это трудно было мне совместить, но письмо от моего бывшего ученика. Я его учила до пятого класса, а потом он учился в другой школе. Но с родителями Володи сохранились тёплые и хорошие отношения. Мы звонили друг другу, узнавая о жизни.

Открывая конверт, мелькали всякие мысли. Хотелось только одного, чтобы все были здоровы. Но в глубине души засела колючка, которая вонзилась глубоко. От этого было больно. Как быстро идёт время. Прошло лет 45 – 47. Володя стал совсем взрослым. О чём он пишет?

--Недавно я был в Израиле. Здесь живут родственники моей жены, она еврейка. Раз в год мы навещаем родных. У меня двое детей. Жизнь сложилась хорошо. После школы служил в армии, потом институт, учился тяжело, потом женился. Родители жены помогли стать на ноги. Есть свой бизнес. Я небедный человек. В последнее время ощутил в себе силы, у меня раскрылась душа, стал добрее, что ли, во мне появилось желание помочь людям, сделать их счастливее. Понимаю: жизнь мчится, ломая преграды, листает страницы одну за другой, словом, я тороплюсь помочь тем, кто нуждается.

И случай такой мне представился. Очередной раз приезжаю с женой в Израиль. Поехали из Хайфы в Тель- Авив на поезде. Смотрел в окно и не переставал любоваться видами из окна, удивлялся красоте такой маленькой большой страны. В уголке вагона возле окна заметил женщину, единственного человека с книгой. Она читала, не замечая вокруг пассажиров, шумно говорящих и постоянно жующих что-то. Женщина углубилась в чтение книги, только поднятые брови иногда выдавали её, видно, что сопереживает событиям, о которых читает. В этой женщине я узнал свою учительницу, классного руководителя, Анну Михайловну, милую, добрую Аннушку, так называли мы её в своём коллективе учеников. Мгновенно промелькнули в моей памяти лица, имена, годы, прожитые раньше. И в центре всего этого стояла энергичная, всегда весёлая, милая и добрая - Анна Михайловна, наш классный руководитель. А сейчас я увидел тихую и скромную старушку. Неужели это она? Да, да, её глаза, улыбка и неизменный учительский взгляд. Он незабываем.

-Здравствуйте, Анна Михайловна. Это вы? Я Мордовец Володя.

По- моему, от моей фамилии сразу все приходили в себя. Я столько проблем создавал в школе своим поведением и учёбой.

Она отложила в сторону книгу, внимательно посмотрела своим учительским взглядом, широко улыбнулась, поднялась, потянулась, пытаясь обнять, но не смогла, так как рост мой почти два метра. А мне она показалась маленькой и беззащитной. Я познакомил её со своей женой. Вышли в Тель-Авиве, гуляли по набережной, сидели в кафе и вспоминали о школьной жизни. Я смотрел на Анну Михайловну другими глазами, думал:

- Вот человек, которому необходима помощь и внимание.

О своей жизни моя собеседница говорила немного. Из всего, что Анна Михайловна сказала, я сделал вывод, что она не пожалела о своём переезде в другую страну, потому что продлила на четыре года жизнь мужу. Но ключевая фраза от неё всё-таки прозвучала: «Нельзя разорять своё гнездо, пусть сложенное из прутиков, веточек, в котором не всегда тепло и сытно, но оно создавалось тобой, твоими силами, всегда в нём было весело и уютно. Когда разоряешь его через 62 года, это тяжело и больно. В новой стране, где нет распутицы, слякоти, снега, стойкого холодного декабря, января, февраля,- понимаешь, как этого тебе так не хватает…»

-Володя, не надо о прошлом говорить.

-Я хочу встретиться с вами, мне это просто необходимо. Поймите, мне нужно для своего самоутверждения, дайте мне шанс, пожалуйста, - попросил Володя.

- Я позвоню. Дай свой телефон. Не волнуйся.

Прошло три дня, звонка не было. Я волновался, плохо спал, мне так хотелось встретиться с Анной Михайловной и поговорить с ней, я видел: ей нужна помощь, но согласиться ли она? Этого я не знал. На четвёртый день позвонила Анна Михайловна, и я пошёл к ней.

Жила она в небольшой комнатке, безукоризненно чистой, уютной, но израильского стиля не чувствовалось. Ветер колыхал занавески, создавая сквозняк в доме. В душе моей тоже засквозило, и я почувствовал озноб от этой чистоты и одиночества немолодой и всё ещё красивой учительницы.

--Присаживайся. Я ждала тебя, Володя. Напекла пирожков с капустой, с яйцом и зелёным луком. Будем пить чай. Чай травяной.

Она быстро поставила всё на стол. Мы сели и потекла беседа. Она захватила меня. Удивляла, восхищала. А иногда убивала, разочаровывала. Возмущала и радовала. Это был очень важный разговор для меня. Для Анны Михайловны —откровение, часть её жизни.

---Сейчас я не хочу возвращаться в прошлое. Прошлое закрыла в сейфе на ключ, и открывать эту дверь не хочу. Живу только сегодняшним днём.

Сказано сухо и строго, как будто Анна Михайловна делала замечание мне, что я до сих пор не начал самостоятельно выполнять упражнение на правописание безударных гласных. А потом улыбнулась, налила в

чашки вкусный травяной чай и сказала:

--Володя, Израиль красивая и удивительная страна. Изумляет природа. Постоянно ставлю вопрос: как здесь, на камнях, всё растёт, благоухает, цветёт и на протяжении целого года невозможно налюбоваться палитрой цветения. А море! Оно красивое, грозное, вероломное, манящее и отталкивающее, но никогда не хочется с ним расставаться, оторвать глаз. На израильское небо могу смотреть часами. Оно высокое, голубовато – синее, я пьянею от восторга, когда смотрю на небо. Часто хочу взлететь туда сильной птицей, чтобы достичь высот, раствориться и растаять в небесном чуде. А люди! Улыбчивые, открытые, готовые от сердца помочь, дать одежду, постельное бельё, куртки, обувь, телевизор, радио, мебель… В первый год пребывания в стране мы часто путешествовали, любовались и восторгались Израилем. Постепенно надо было устраивать быт, учить язык, работать, искать подходящую квартиру… Опускаю трудности, которые возникли в связи с болезнью, а потом смертью мужа. Но я ещё была молодой, мне было только 65 лет.

Я смотрел на собеседницу и думал, что ослышался «была молодой в 65 лет». Ведь на Украине женщины уходят на пенсию в 55 лет. Может быть, она ошиблась. Нет, это не

ошибка, об этом я понял позже.

--После смерти мужа я работала, сняла эту комнатушку (меньше платить). Вижу вопрос в твоих глазах:

--Куда работать, если не знала языка. Володя, мы с мужем начинали учить язык, посещая курсы по изучению иврита. Потом, когда Лёня заболел, ходила одна. Учила язык тяжело, но говорила себе: «Не сдавайся, вперёд, учить и заговорить»,- так убеждала после каждого посещённого урока. Но один случай изменил ситуацию с изучением иврита. Работа учителя научила меня быть внимательной и наблюдательной. Обращала внимание на начало каждого урока, на нелюбовь к нам, взрослым ученикам. Урок начинался так.

---Откройте окна, двери, надо проветрить всё. От вас воняет. Десять лет назад я делала докторат, была в командировке в городе Новосибирске и помню ваши безобразные туалеты.

Такое чувство, что запах туалета через десять лет доносился до сих пор из Новосибирска до Хайфы.

Стоит сказать особо о туалетах Израиля. Они заслуживают внимания своей чистотой, красотой.

Но разве можно так начинать каждый урок? Я перестала посещать такие уроки, занималась дома самостоятельно. Потом пошла работать. Пригласили убирать квартиры. Я знала, что это непросто. Но после работы я видела результат, который нравился моим хозяевам. Я могла читать на иврите, поэтому легко ориентировалась в средствах для мытья полов, окон, раковин, унитазов. Работать не стеснялась. Успокаивало, что во время работы могу думать, мечтать, а потом я была счастливой, что имела живую копейку. Мне казалось, что солнце вслед мне улыбается и подталкивает к танцу с тряпкой на полу. Мне нравилась свобода в работе. Не ограничивала себя во времени, делала, пока не заканчивала запланированную работу. Потом мне объяснили, что работа – это не подарок, должна укладываться только в отведенное время.

Ухаживала за пожилыми больными людьми. Но эта работа была мне в тягость, потому что думала о них и дома: как поели без меня, как спали…

Случались на работе и конфликты. В одной квартире хозяин постоянно говорил, что я, убирая, занимаю много места, потому что толстая, и обойти меня трудно. После двух раз таких разговоров я на середине уборки с силой бросила выкрученную тряпку в ведро с водой и выскочила из квартиры. В одном из домов, подметая пол, нашла монетку в один шекель, подняла её и положила на стол. Из – за угла вышла хозяйка и сказала: «Молодец, проверку прошла, но ищи, на полу ещё две монетки. Эту проверку я устроила для тебя». В эти квартиры я больше не возвращалась. Успокаивалась только на природе, любуясь бликами звёзд тёмных южных ночей, красотой цветов. Неведомая сила держала меня на плаву, и я не сдавалась. Иногда случаи, происходившие со мной, просто разочаровывали. В автобусе нашла кошелёк, в котором были документы и кредитные карточки. Я сразу позвонила женщине, которая потеряла кошелёк, и договорилась о встрече. На следующий день напекла блинов, ожидая гостью. Пришла женщина, потерявшая кошелёк, но пришла не одна, а с полицией. Незнакомка забрала пропажу, выскочила из дома, даже не поблагодарив меня за находку. А полиция предложила пройти в участок, чтобы разобраться. Я рассказала обо всём, и мне объяснили мои ошибки, сказав, что никогда нельзя ничего брать и поднимать. Я должна была находку отдать водителю автобуса. Всему училась и не могла всего объять. В рейсовом автобусе, когда возвращалась с работы, села рядом со мной женщина. Через минуту поднялась и сказала: «Уйди, от тебя воняет». А я убирала у людей, которые курят, и, конечно, запахом от сигарет пропитались волосы и одежда. Я встала и вышла из автобуса. Около трёх километров шла пешком, стесняясь подъехать после такого замечания. Сколько слышала историй от других людей, когда нянчила ребёнка и гуляла с детьми на площадке. Как не вовремя получали пособие одинокие мамы, как битуах леуми находил долг пятилетней давности из - за его же ошибок. Как хозяева квартир просили немедленно выселиться, несмотря на то, что квартира оплачена вперёд, как надо играть на фортепиано красивую мелодию, чтобы заснул хозяин, так как женщина- пианистка снимала в этом доме жильё. Но проходили дни, ночи, красиво светила спасительница- луна на невесомом небе и забывала, вернее, старалась забывать об этих «глупостях», переводила всё в шутку, пустяки, малозначащие.

Я никогда не слышал, чтобы так много говорила Анна Михайловна, она обычно слушала. Как задеты струны её души, как ещё болели её раны, как же надо держаться, чтобы и в 72 года с юмором рассказывать о своих буднях.

Я решил именно сейчас сказать ей о самом главном, ради чего пришёл.

--Не надо работать, Анна Михайловна. Достаточно. Я буду вам помогать. Буду оплачивать квартиру, но только не этот подвальчик, сырой и тёмный. Я помогу вам.

Мы встретились взглядами, в глазах у каждого на ресницах задержались слезинки, не успевшие выкатиться. Смахнув печаль и грусть, обнял за плечи свою учительницу. Как здорово, что я могу реально помочь, что душа моя откликнулась на боль. Сердце моё запрыгало и затанцевало, в голове мысли запели недружным хором, и я был готов к прыжку помощи. Ещё не знал, как семья отнесётся к моим идеям, но верил, что поддержит. И это было правдой.

На следующий день начался поиск новой небольшой светлой и проветриваемой квартиры. Нашёл, оплатил на год вперёд, хозяева оказались симпатичными и милыми людьми, купил цветы в квартиру. Через два дня Анна Михайловна, как королева, жила на новом месте.

---Володя, я восхищаюсь твоим энтузиазмом и не могу сопротивляться твоему желанию помочь мне. Ты подарил столько света и дал понять, что я живу не зря. Буду поливать цветы, вспоминая твою доброту ко мне.

После переезда на новую квартиру ещё дважды побывал у Анны Михайловны. Всякий раз узнавал что – то новое о стране и о жизни.

Моё сердце всякий раз откликалось на рассказы Аннушки, и это радовало меня, что оно не зачерствело, не задремало, что я сам воочию увидел заграничную жизнь изнутри и узнал, что и как.

Анна Михайловна рассказывала, как нравятся ей национальные праздники и праздники, установленные мудрецами и пророками. Она восхищалась, что дети о них знают с самого детства. Работая в детском саду добровольцем, помогая воспитателям и няням, видела, сколько об этом знают дети маленькие. Рассказала о Дне Независимости, о Дне Памяти погибших в войнах Израиля и в терактах—национальных праздниках, когда на минуту в глубоком молчании замирает вся страна, чтя память шести миллионов погибших евреев. Говорила о Хануке, празднике свечей, которые зажигают в честь чуда, о Суккоте, о Пуриме, о Судном дне, Шавуоте и так далее. Израиль научил её отдыхать, путешествовать, почитать неизменный праздник – день субботы. Поведала, что по традиции Израиль живёт по Лунному календарю, поэтому даты праздников изменяются каждый год, но все начинаются с вечера предыдущего дня. Как приятно видеть, когда вечером в пятницу припаркованы машины, улицы опустевшие, субботние свечи зажжены, и вся семья в сборе за ужином, когда, не торопясь никуда, можно всё обсудить, помечтать, строя планы, поговорить в семейном кругу, пригласить родных и близких. Я понимал, как важно жить не богато, а красиво. Не главное, чтобы на столе была икра, красная и чёрная, крабы и всякие изыски, важна душевность, комфорт, весеннее настроение в любое время года. Когда глаза родных горят, как звёзды, и пьянеешь не от алкоголя, а от счастья, то это и есть высшее блаженство.

Анна Михайловна рассказывала, сколько раз они с мужем спотыкались на рыночных ценах, так как не знали, например, что лоток яиц стоит не 25- 30 шекелей, думая, что это стоимость десятка яиц. Продавцы брали с них 90 шекелей. Только позже Анна Михайловна разобралась, поговорив с соседкой. А как часто, расплачиваясь на рынке купюрой в сто шекелей, получала сдачу, как с пятидесяти шекелей. Когда просили вернуть деньги и дать сдачу правильно, продавец начинал кричать, собирая вокруг толпу. И, конечно, Анна Михайловна с мужем уходили, теряя так тяжело заработанные деньги. Такие «выходки» отдельных продавцов оставляли следы.

Сейчас Анна Михайловна выглядела счастливой, это меня радовало. Её не печалит встречный ветер, попутный ветер помогает идти вперёд.

Случайная встреча в поезде с моим учителем связала меня с детством, с юностью, как будто шлюзы открылись, и из меня полился свет, добро, щедрость…Не было фальши, лжи, которой так много в жизни, особенно в нашем украинском бизнесе. Вернувшись домой, я вспоминаю свои встречи, свидания, печали, радости, связанные с Анной Михайловной, и прошу вас, отправляя письмо, звонить Анне Михайловне и попросить её не отказываться от моей заботы и внимания. Если бы вы знали, как это нужно мне уметь заботиться о тех, кому необходимо.

Я прочитала письмо из голубого конверта и нашла первые сочинения моих учеников, которые я привезла в Израиль. Володя Мордовец, 2 класс. Сочинение «Первый снег».

«Випал первый снех. На крышах лижит первый снег. На зимле лыжит первый снег. Первый снег нитаит». Вова Мордовец.

Слёзы и смех разобрали меня, прочитав первое сочинение маленького Володи. Как здорово, что из него вырос такой взрослый красивый человек. Он сумел бросить якорь у дома одинокой учительницы, что он, непрошеный гость, подарил раненой птице радость общения, отогрел своими действиями Анну Михайловну и подарил много солнца.

С голубым конвертом и с первым сочинением Володи Мордовца я приехала к своей коллеге. Мы не говорили ни о чём, только объятия и поцелуи, а потом уже слёзы сказали о том, что, очевидно, мы с Анной Михайловной поняли своё предназначение в жизни, поэтому достигли результата. Предназначение быть учителями подтвердила жизнь. Налили в бокалы вина, и я сказала:

Ведь можно то, чего нельзя,

Когда уж очень хочется.

Февраль. 2011 год.